1
Игорь •
23.08.2009 в 20:06 |
Командировка в Беларусь
В самолете Москва - Минск пассажирам обычно раздают белорусские газеты.
Открывая их, вы погружаетесь в чудный мир надоев и удоев, героев полей и школьных медалистов, борьбы за урожай и знания, спортивных и трудовых подвигов.
Моралью в них кормят до отвала, суповой ложкой.
В белорусском обществе светлых личностей, никогда не темнеющих, попадаются и темные личности, обреченные на беспросветность: злые бюрократы и чинуши, с которыми это самое общество ведет неизменную победную борьбу.
Не знаю, какое отношение все это имеет к журналистике, но нервы успокаивает замечательно.
В мире бушующего финансового кризиса доктора должны прописывать белорусскую прессу всем, потерявшим почву под ногами, в качестве сердечных капель и снотворного.
Беларусь - последняя иллюзия стабильности и возвращения в советское детство, где не было рекламы и пробок на дорогах, когда всех грела спокойная уверенность, что завтра будет точно так же.
ВПЕРЕД - В ПРОШЛОЕ
В ресторане "Дежавю" в центре Минска трубят мраморные пионерские горнисты, бродят сонные вальяжные официантки, на стенах висят портреты членов Политбюро и вытертые ковры (как в пору моего детства, когда ковры на полу считались барством и пощечиной общественному вкусу).
Из репродукторов доносится бодрое: "Не надо печалиться, вся жизнь впереди!"
А чего им, белорусам, печалиться?
Есть свои ЦУМ и ГУМ, улицы Ленина и Маркса и проспекты, широкие и прямые, как правда.
Криминал как явление отсутствует - дети играют на улицах до глубокой ночи.
Люди приветливы и слегка заторможены, таксисты вежливы и дают сдачу по счетчику, пьяные ходят прямо, в целом выдерживая направление, и не хамят.
Женщины умеренно красивы (это вам не Украина с ее буйной женской красотой), мужчины умеренно некрасивы.
По сдержанности красок и флегматичности поведения Беларусь куда ближе к Европе, чем к России.
Президентский лозунг "шкварка и чарка" соблюдается свято: голодных и попрошаек на улицах нет, стопка водки и кусок сала обеспечены каждому.
Прибавьте к этому природную крестьянскую прижимистость белорусов.
"Если я покупаю сало в магазине, обязательно возьму несоленое, - объяснила мне моя новая знакомая.
- Оно дешевле, а дома я его сама засолю.
Мы, белорусы, запасливые, как хомяки.
У всех что-нибудь припрятано на черный день".
Популярная сеть магазинов "Рублевский", которые я ошибочно приняла за оазисы роскоши и гурманства, ориентирована на людей, умеющих считать деньги.
"Это не ваша Рублевка, - слегка обидевшись, объяснили мне белорусы.
- "Рублевский" - от слова "рубль".
Магазин для тех, кому каждый рубль дорог".
Белорус - не просто национальность, а склад ума.
"Мы имеем дело с феноменом крестьянской страны, а точнее, страны неадаптированных сельских мигрантов", - говорит белорусский политолог Леонид Заико.
Отсюда и деревенская расчетливость, и умение во всем примениться к скудной действительности, и хитреца, подслащенная говорливой ласковостью, и безнадежная враждебность любой революционной идее, услышанной в последние 20 лет, и низкая миграция.
В Москве белорусских гастарбайтеров куда меньше, чем таджикских, молдавских или украинских.
Белорусы ногами глубоко увязли в рыхлой почве своих полей.
Они ностальгируют по своему советскому вчера, довольствуются своим сегодня и страшатся своего завтра.
В них надолго затаилось недоверие к внезапному богатству, к нуворишам, - это не классовое сознание убежденного революционера, скорее тайная зависть крестьянина.
Когда пару недель назад в Минске старенький "Фольксваген" атаковал новый "Бентли", гражданами овладели сложные чувства:
с одной стороны - гордость, что в Беларуси появились первые "Бентли" (замечу, что "Мерседесов" и БМВ тут как грязи), с другой - удовлетворенное чувство социальной справедливости (так ему и надо, этому зазнайке "Бентли"!).
"У нас неприлично быть вызывающе богатым, - говорит местный бизнесмен Виктор Лобкович.
- Деньги не надо показывать: зачем людей раздражать?
Здесь нет такого чудовищного разрыва между бедными и богатыми, как в России".
"Значит, вам нравится уравниловка?"
- "Нам нравится стабильность".
- "Стабильность бедности?"
- "Пусть даже и так.
Нет такого, чтоб жили ОЧЕНЬ бедно.
Но нет и белорусов в "Форбсе".
"Российской элите нравится, что у них есть Абрамович, который может купить себе яхту или подводную лодку, - говорит политолог Леонид Заико.
- Ей нравятся олигархи.
Когда я смотрю на эти фейсы, у меня ощущение, как в футболе: 20 легионеров бегают по полю, остальные сидят и смотрят.
В Беларуси нет ни одной яхты.
Иметь ее опасно.
Если у кого-то появится, президент его сразу "приватизирует": посадит-рассадит.
У нас любят сажать людей".
Как только у белорусского бизнесмена заводятся денежки, его приглашают на "собеседование" местные власти и ласково предлагают взять шефство над школой или больницей (зависит от доходов).
Это предложение, от которого можно отказаться, но лучше этого не делать, - в Беларуси 70 тысяч нормативных актов, найти повод для посадки не составляет труда.
Шефство - это своеобразный моральный налог: если тебе повезло, помоги обществу.
"Мне проще купить раз в году пару компьютеров и спортивный инвентарь для школы, чем рисковать своей свободой", - объяснил мне один знакомый бизнесмен.
Крупные банки и заводы получают в нагрузку колхозы и даже соревнуются между собой, чей колхоз лучше.
У Нацбанка Беларуси (аналог нашего Центробанка) таких подшефных хозяйств аж 13!
"Чем мы им обязаны помогать? Льготными кредитами и советами", - объяснил мне представитель банка Александр Глебко и пригласил в путешествие по лубочной сельской Беларуси.
СЕЛЬСКАЯ ИДИЛЛИЯ
Наше путешествие напоминало знаменитый мультик про Кота в сапогах.
"А чьи это там зеленеют поля?" - спрашивала я.
"Маркиза Карабаса (то бишь банка)", - отвечали мне.
"А чья это прекрасная молочная ферма?" - удивлялась я.
"Это наши подшефные", - вновь умиленно хвастался представитель банка.
То, как выглядит колхозная Беларусь, способно выдавить слезу бессильной зависти и горечи у любого, знающего русскую деревню.
Улыбчивые ландшафты, богатые колхозные угодья с хозяйственными постройками, крепкими и независимыми на вид, коровники с "евроремонтом", чистые, ухоженные агрогородки с опрятными улочками, новенькими школами, детсадами и барами для механизаторов.
Директор процветающего сельскохозяйственного предприятия "Отечество" Пружанского района Брестской области Владимир Михайлович Бондаренко оказался нашим брянским мужиком.
"Пропала русская деревня, - с тоской говорит он.
- Когда я приезжаю на свою малую родину, в брянскую деревню (мой отец там доживает), у меня сердце кровью обливается.
Только пьянь и рвань осталась, вся молодежь уехала".
"А что, в вашем в колхозе разве не пьют?"
- "Отчего ж? Выпивают.
Но на работу пьяным я никого не пущу.
У меня механизаторы перед сменой проходят медобследование, у нас алкотестеры круче, чем у гаишников".
"А я полагала, механизатор по природному своему состоянию должен быть нетрезв", - удивилась я.
"Да как я пьяному доверю машину ценой под 190 тысяч евро?!"
Владимир Бондаренко из породы тех властных, работящих мужиков, на которых когда-то земля русская держалась, а теперь вот белорусская держится.
О хозяйстве своем говорит со страстью и законной гордостью.
А хвалиться и впрямь есть чем: 1,5 миллиона долларов чистой прибыли за 2008 год.
Образцовые картофельные и овощные поля ("Нашу картошку у вас в России выдают за голландскую, чтобы подороже продать"), 204 гектара фруктовых садов, бесконечные клубничные грядки.
Беру на пробу горсть крупной клубники - сладкая, как у моей мамы на даче.
"Мы покупаем рассаду у голландцев, только у тех клубника водянистая и безвкусная, - говорит Владимир Михайлович.
- Они с земли своей снимают столько урожаев, что давно ее "съели".
Она у них перекормлена химикатами, а в Беларуси денег на дорогие химикаты нет, и слава богу.
Мы капельное орошение провели, как в Израиле, теперь нам никакая засуха не страшна.
А грядки соломой прокладываем, чтобы клубника чистая была и красивая, как на витрине".
Но главная гордость Бондаренко - коровы.
"Мы сначала думали закупать коров за границей, а потом решили: дорого и риск большой.
Мрут они от перемены климата, от стресса".
"Что ж, их тоска по родине мучает?" - скептически спрашиваю я.
"Конечно, коровы как люди.
А выживают на чужбине только коровы-эгоистки, - те, что силы берегут, ни молока, ни мяса толком не дают.
Поэтому мы все у тех же голландцев сперму закупаем и улучшаем собственную породу.
Теперь у нас 400 драгоценных коров.
И это только начало!"
"Почему, по-вашему, из русской деревни люди бегут, а в Беларуси треть населения живет на селе?" - "Условия надо создавать.
У нас в агрогородках есть вся инфраструктура: дороги, дома культуры, школы, аптеки, банки, ледовые дворцы и даже аквапарки.
Мы вот у себя в Кобыловке бассейн строим.
А главное: решили вопрос с жильем.
Президент выдвинул программу: каждому селу 5 новых коттеджей в год для молодых специалистов.
Банки дают кредиты - 3% годовых под 40 лет (вместо 18% под 20 лет в России).
Коттеджи так и называют: "президентские домики".
В нашей Кобыловке уже 42 таких домика".
Улица аккуратных евродомиков повергла меня в тихое расстройство: я десять лет мечтаю о таком коттедже на лоне природы, да вот не по карману.
Три полностью отделанные комнаты, большая кухня, санузел, огромная отапливаемая терраса и впечатляющих размеров мансарда.
К коттеджу прилагается солидный участок земли и каменный сарай.
Вокруг мягкая, умиротворяющая природа и гнезда аистов.
"Если семья молодых специалистов работает в колхозе, ей полагается такой коттедж, - объясняет Бондаренко.
- Сначала мы, конечно, людей проверяем.
Смотрим, как они работают.
Если все сложилось, переселяем из временных квартир в коттедж.
Жить в нем можно до конца своих дней бесплатно, оплачивая только коммунальные расходы.
Но если хочешь приватизировать и передать детям, придется взять на себя банковский кредит".
Коттеджи, ледовые дворцы и бассейны - приманка для безденежной молодежи.
Кто-то называет это сыром в мышеловке и пожизненной кабалой, а кто-то - хорошими стартовыми условиями.
Зарплаты в преуспевающей белорусской деревне по московским меркам невелики - 400 - 500 долларов в месяц, у механизаторов - до 600 - 800 доходит (а в горячую пору и до 1600 зарабатывают).
Людей привлекает в село прежде всего стабильность, обустроенность и социальные льготы.
Тихая жизнь в тени и полное политическое безветрие - бонус не только для российских пенсионеров и отставных военных, скупающих за бесценок хутора на опушках леса, но и для безработных россиян из деревень и маленьких городков.
Как для россиянки Татьяны Захаровой из города Славгорода Алтайского края, живущей в Кобыловке с двумя детьми.
"Для меня главное - хорошая школа для моих детей, - объясняет Татьяна.
- Там не просто добросовестно учат, но и кормят детей полноценно и бесплатно, а зимой дают им овощи и фрукты".
Довольна жизнью в белорусском селе и обаятельная россиянка Елена Карсюк, начальник сыродельного цеха Пружанского молочного комбината.
Елена считает Беларусь и Россию единой страной.
"Как нас, белорусов и русских, можно делить?! - удивляется она.
- Мы один народ.
Нас больно ударила молочная война.
В разгар лета, когда коровы дают много молока, когда в жару хранить его непросто, вдруг объявляют блокаду нашей продукции!
А ведь мы производим товары только высшего качества.
Это не по-соседски и не по-родственному".
Елена показывает мне блестящие цеха, похожие на космические станции, и сыплет техническими терминами.
"Ну, чтобы вам было понятно.
Та роскошная немецкая техника, которую мы закупили, в сыродельном производстве - как "Порш" или "Мерседес" в автомобилестроении.
Техника сама контролирует все и не допускает ошибок".
Все это белорусское новенькое, с иголочки, отлаженное сельхозпроизводство обязано благополучием бывшему директору совхоза и нынешнему президенту страны - Лукашенко.
Батьку на селе не просто любят - боготворят.
Он летает на вертолете над полями в уборочную страду как местный Бэтмен, спускаясь на землю время от времени, чтобы наказать или расцеловать.
"Вот вы Лукашенко называете диктатором?
А я вам по-другому скажу, - говорит мне Бондаренко.
- Был у нас в Гродно председатель колхоза, все его тираном и деспотом называли.
Крутой был мужик.
Но при нем пенсионеры были полностью обеспечены: 18 пакетов молока в месяц, 600 килограммов зерна на прокорм скотины, куча льгот.
Началась перестройка, завелись политические болтуны.
Умер наш председатель, пришли к власти болтуны, рухнул колхоз.
Болтать легко, дело делать трудно.
А как дело делать, если власть и силу не применять?"
Автор Дарья Асламова. Источник kp.ru |